Слава богу, доказывать необходимость права интеллектуальной собственности сейчас никому не нужно. Даже люди, бесконечно далекие от какого бы то ни было творчества, понимают, что именно это право, гарантируя творцам значительные и продолжительные доходы в случае успеха их произведений, стимулирует массовые попытки создания новых технологий и предметов искусства. И именно слабость патентного дела и в целом защиты интеллектуальной собственности в современной России является одной из причин блокирования технологического прогресса в нашей стране и бегства из нее мыслящих и квалифицированных людей.

Однако нельзя не видеть и другого: право интеллектуальной собственности, последовательно развиваясь и расширяясь, во многих случаях приблизилось к собственной противоположности.

В последнее время мы видим, что все большее количество принципиальных, стратегических решений принимается без учета текущих коммерческих интересов – не в погоне за пресловутой «максимизацией прибыли», а для достижения совершенно иных, внеэкономических по своей сути целей.

Примеры бросаются в глаза.

Евросоюз, несмотря на кризис и удешевление энергоносителей, реализует масштабную программу развития альтернативной энергетики. Да, на его мотивацию влияет страх новых «газовых войн» и желание развить соответствующие отрасли, но это не главное.

Противодействие глобальному потеплению (в ходе которого на Ближнем Востоке выпадает снег) стало новой идеологемой, едва ли не основой новой идентичности. Да, не только его антропогенный характер, но и сам факт его осуществления толком не доказан, но здесь дело не в фактах (и не в маниакальном желании, как полагают одержимые местечковой манией величия, нагадить бесконечно «поднимающейся с колен» России), а в потребности в новой идее. «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила» – нужна идея, и Европа идет за той идеей, которая есть.

ИСТРЕБЛЕНИЕ ИЛИ НОВЫЙ СМЫСЛ ЖИЗНИ?

Информационная революция поставила всё человечество в целом — и каждого из нас в частности — перед очень жестоким и болезненным выбором, вызванным сверхпроизводительностью (по сравнению с индустриальными) информационных технологий.

Для индустриальных технологий каждый человек был потенциальным источником прибыли. И поэтому его надо было отловить, обуздать, обучить, поставить к станку и сделать так, чтобы при этом он еще не бунтовал. Из последнего выросли общество массового потребления, "средний класс" и современная демократия.

Качественно более высокая производительность информационных (в широком смысле слова) технологий ведёт к тому, что для получения прибыли достаточно иметь узкий слой элиты (включая учёных и деятелей культуры) и почти столь же узкий слой людей, обеспечивающих функционирование систем жизнеобеспечения данного общества.

Все остальные — не менее половины каждого развитого общества и явно более половины человечества, — оказываются "лишними". Их существование нерентабельно точно так же, как существование основной части населения России с точки зрения либеральной парадигмы (пресловутых "экономики трубы" и свободы внешней торговли). Это создает огромные экономические проблемы, связанные с потенциальным сжатием совокупного спроса (так как "лишние" люди постепенно сокращают свое потребление), которые, тем не менее, второстепенны по сравнению с социальными.

Выходов из этой ситуации видится лишь два.