Однако нельзя не видеть и другого: право интеллектуальной собственности, последовательно развиваясь и расширяясь, во многих случаях приблизилось к собственной противоположности.

Крупные корпорации часто присваивают интеллект своих сотрудников, резко снижая личную выгоду от практической реализации их открытий и тем самым обесценивая значимость интеллектуальной собственности для индивидуумов.

Но главное – это право слишком часто выступает в качестве инструмента легализации злоупотреблений монопольным положением. В результате оно не только наносит материальный ущерб и уродует развитие общества, как и всякий монополизм, но и ограничивает возможности использования продукции современных технологий, в том числе и в жизненно важных сферах (например, не позволяя бедным людям пользоваться достижениями современной фармакологии).

В конце концов, отсутствие массовых подделок книг (в отличие, скажем, от программного обеспечения и музыкальных записей) объясняется не столько сравнительной интеллигентностью читателей по сравнению с компьютерщиками, сколько значительно большим превышением цен над издержками, по сути дела, сверхприбылью, сосредотачиваемой в соответствующих отраслях за счет потребителя.

Естественно, с точки зрения потребителя этот высокоэффективный бизнес выглядит откровенным грабежом, и в этом есть рациональное зерно. Ведь не случайно раз за разом терпят крах попытки создать сверхдешевые модели компьютеров и мобильных телефонов, доступные даже самым бедным, хотя с технической точки зрения эта задача давным-давно решена.

Нельзя не видеть и того, что предельно спокойно (несмотря на ставшее уже ритуальным публичное уничтожение контрафактных компакт-дисков) относящийся к чужой интеллектуальной собственности Китай демонстрирует быстрое и стабильное даже в условиях кризиса развитие. В том числе, и в силу более свободного, чем в других странах, доступа к передовым технологиям и техническим решениям.

Требования европейской «Пиратской партии» и подобных активистов в свете изложенного представляются проявлениями не жлобства пойманных за руку хакеров и их политических хукеров (проституток – амер. жаргон), но настоятельной потребности всего человеческого развития.

Не стоит забывать, например, что до 1887 года творчество Пушкина пользовалось в нашей стране относительно низкой известностью и стало частью массовой, народной культуры лишь после 50-летия смерти поэта. И причина этого заключается именно в интеллектуальной собственности: после убийства Пушкина Николай I даровал его вдове и детям долю от всех продаж сочинений Пушкина в нашей стране в течение полувека. Это условие было, в общем, накладным для книгоиздателей, в результате чего стихи Пушкина выпускались преимущественно в относительно дорогих изданиях, то есть для довольно обеспеченных людей. И лишь по истечении срока действия введенного царем права интеллектуальной собственности произведения Пушкина смогли беспрепятственно «шагнуть в народ».

Представляется, что для стимулирования технологического прогресса в глобальных масштабах, а так же для обеспечения доступа населения Земли к жизненно важным для него технологиям надо ту ренту, которую получает создатель тех или иных технологических решений (да и любой интеллектуальной собственности в целом), сделать не бессрочной, а ограниченной, например, 5-10 годами (в зависимости от скорости прогресса в той или иной сфере).

Этот срок представляется разумным компромиссом между обеспечением материальной заинтересованности изобретателя и творца, с одной стороны, и необходимостью обеспечения беспрепятственного и равного доступа ко всем достижениям человеческой мысли и духа, с другой. В конце концов, невозможность поколениями «стричь купоны» с одного-единственного технологического решения – лучший способ подтолкнуть его создателя к поиску качественно новых решений, в том числе и в других сферах.