Невероятная речь в марте 2000

В марте 2000 года, на самом пике биржевой мании dot.com Алан Гринспен выступил на конференции по «Новой экономике» в Бостонском колледже, где повторил свои в те времена стандартные мантры во славу ИТ-революции и об ее влиянии на финансовые рынки. В этой речи он даже превзошел предыдущие восторги фондовыми пузырями IT и их предполагаемым «обогащающим воздействием» на уровень потребления домохозяйств, который, по его утверждению, поддерживал устойчивый рост экономики США.

«В последние несколько лет стало все более очевидным, что этот бизнес-цикл отличается кардинальным образом от многих других циклов, которые характеризовали Америку после второй мировой войны», - отметил Гринспен. «Достигнуто не только рекордное по длительности расширение, но и сделано это при большем экономическом росте, чем ожидалось».

Он продолжил почти поэтически источать мед:

«Мои замечания сегодня будут сосредоточены как на том, что очевидно является источником этого впечатляющего достижения - революция в области информационных технологий… Когда историки будут изучать вторую половину 90х или два последних года, я подозреваю, что они заключат, что мы сейчас переживаем ключевой период американской экономической истории… Эти инновации, и здесь характерным последним примером служит умножившееся использование Интернета, поставили на поток запуск фирм, многие из которых претендует на возможность произвести переворот и доминировать в крупных частях национальной системы производства и распределения. И участники рынков капитала, недовольные тем, что им приходится иметь дело с быстро меняющимися сдвигами в структуре экономики, вслепую ищут адекватные оценки этих компаний. Исключительная волатильность фондовой стоимости этих новых фирм, и, по мнению некоторых, их завышенных оценка указывают на грядущие трудности предсказания особых технологий и бизнес-моделей, которые будут превалировать в ближайшие десятилетия».

Затем Маэстро перешел к своей реальной теме - способности распределять риск через технологии и Интернет, предвестник его осмысления этого едва проклюнувшегося феномена секьюритизации:

«Влияние информационных технологий стало особенно заметно в финансовом секторе экономики. Возможно, самым значительным нововведением стала разработка финансовых инструментов, которые позволяют перераспределять риски по тем сторонам, которые наиболее готовы и способны нести этот риск. Многие из вновь созданных финансовых продуктов, и в первую очередь финансовые деривативы, привносят экономическую стоимость путем разделения рисков и перемещения их в высшей степени точным способом. Хотя эти документы не могут уменьшить риски, присущие реальным активам, они могут перераспределять их таким способом, который вызывает приток инвестиций в реальные активы, и, следовательно, приводит к повышению производительности труда и уровня жизни населения. Информационные технологии сделали возможным создание, оценку и обмен этих сложных финансовых продуктов на глобальной основе…

Исторические данные свидетельствуют о том, что, может быть, от трех до четырех центов из каждого дополнительного доллара на фондовом рынке в конечном итоге отражаются на увеличении потребительских покупок. Резкое увеличение объема потребительских расходов по отношению к располагаемым доходам в последние годы, и соответствующее падение в норме сбережений, является отражением этого так называемого эффекта богатства на бытовые покупки. Кроме того, повышение фондовых цен, через снижение стоимости акционерного капитала, помогло поддержать бум в капиталовложениях.

За последние пять лет расходы, вызванные приростом капитала в акциях и домах сверх роста доходов, насколько мы можем судить, добавили в среднем примерно 1 процентный пункт к ежегодному росту валового внутреннего потребления. Дополнительный рост расходов в последние годы, который сопровождал этот прирост богатства, а также другие поддерживающие влияния на экономику, по-видимому, обеспечивались в равной степени увеличением чистого импорта, а также товарами и услугами, произведенными чистым приростом числа вновь нанятых работников сверх нормального роста численности рабочей силы, в том числе значительным чистым притоком рабочих из-за рубежа. [13]

Пожалуй, самым невероятным был выбор момента для эйфорической хвалебной песни Гринспэна благам фондовой ИТ-мании. Он хорошо знал, что последствия шести повышения процентных ставок, которые он инициировал в конце 1999 года, рано или поздно заморозят покупки акций на заемные деньги.

Пузырь dot-com лопнул через неделю после этой речи Гринспена. 10 марта 2000 года сводный индекс NASDAQ достиг своего пика в 5048 пунктов, что более чем вдвое превысило его уровень всего лишь год назад. В понедельник 13 марта NASDAX рухнул в одно мгновение на 4%.

Затем с 13 марта 2000, дойдя до самого дна, рынок потерял в стоимости ценных бумаг на сумму, номинально больше чем 5 трлн долларов, когда резкий подъем ставки Гринспеном привел к жестокому концу пузыря, наличие которого Гринспен продолжал отрицать вплоть до момента его окончания. В долларовом выражении фондовая катастрофа 1929 года выглядит как семечки по сравнению с гринспеновской катастрофой dot.com. К марту Гринспэн поднял процентные ставки в шестой раз, и этот факт привел к жестокому охлаждению спекуляций при кредитовании на рынке акций компаний dot.com.

Снова Гринспен присутствовал на каждом шагу пути, чтобы взрастить «иррациональное изобилие» рынка dot.com . Когда даже самым рядовым членам Конгресса стало ясно, что цены на акции вырвались из-под контроля, а банки и инвестиционные фонды брали взаем десятки миллиардов кредитов для спекуляций на разнице, раздались призывы, чтобы ФРС применила свою власть по поводу требований к покупке акций с частью оплаты за счет кредита.

К февралю 2000 года задолженность по марже превысила 265.2 млрд долларов, подскочив на 45 процентов всего за четыре месяца. Значительная часть прироста произошла вследствие увеличения заимствований через онлайновые брокерские конторы и направления их в акции Новой Экономики NASDAQ.

Согласно Правилам T, ФРС имеет исключительные полномочия устанавливать первоначальные требования к марже для приобретения акций в кредит, которые с 1974 года составляли 50%.

Если на фондовом рынке должно было произойти серьезное падение, то требования внести дополнительные средства вследствие неблагоприятных ценовых изменений превратили бы умеренный спад в крушение . Конгресс полагал, что именно это произошло в 1929 году, когда маржинальные обязательства составили 30 процентов на фондовом рынке стоимости. Вот почему он дал Федеральной резервной системе власть контролировать первоначальные маржинальные требования в Законе о ценных бумагах от 1934 года.

Требования 100 процентов означали бы, что даже ни одна часть закупочной цены не могла быть оплачена заемными средствами. С 1974 года был неизменным уровень 50 процентов, что позволяло инвесторам занимать не более половины покупной цены акций непосредственно у своих брокеров. К 2000 году этот маржинальный механизм действовал подобно бензину, подливаемому в бушующий костер.

По этому вопросу были проведены слушания Конгресса. Инвестиционные менеджеры таких Пол МакКалли из входящего в топ-десять мировых фондов облигаций PIMCO сообщил Конгрессу, что «ФРС должна поднять этот минимум, и поднять его прямо сейчас. Конечно же, г-н Гринспен скажет «нет», поскольку (1) он не может найти доказательств наличия взаимосвязи между изменениями маржинальных требований и изменениями в уровне фондового рынка, и (2) поскольку что увеличение маржинальных требований будет дискриминировать мелких инвесторов, чьим единственным источником кредитования на фондовом рынке является их маржинальный счет». [14]

Сделки с маржой

Но перед лицом очевидного американского фондового пузыря 1999-2000 Гринспен не только неоднократно отказывался от изменения фондовых маржинальных требований, но также в конце 1990 года председатель Федеральной резервной системы фактически начал говорить в хвалебных терминах о Новой Экономике, допуская, что технологии способствовали повышению производительности. Он сознательно разжигал рыночное «иррациональное изобилиие».

С июня 1996 по июнь 2000 года индекс Доу вырос на 93%, а NASDAQ - на 125%. Общее соотношение фондовых цен к корпоративным доходам достигло рекордных вершин, не виданных со времен краха 1929 года.

Затем, в 1999 году Гринспен начал серию повышения процентной ставки, когда инфляция была даже ниже, чем в 1996 году, а производительность росла даже быстрее. Но с отказом привязать рост ставок к росту маржинальных требований, которые бы четко дали понять, что ФРС серьезно настроена охладить спекулятивный пузырь на рынке, воздействие Гринспена на экономику более высокими ставками, очевидно, было направлено на увеличение безработицы и снижение трудовых затрат во имя дальнейшего повышения корпоративной прибыли, а не для охлаждения безумия фондовых покупок Новой Экономики. Соответственно, фондовый рынок это проигнорировал.

Влиятельные наблюдатели, в том числе финансист Джордж Сорос и заместитель директора Международного валютного фонда Стенли Фишер, советовали ФРС выпустить воздух из пузыря за счет повышения маржинальных требований.

Гринспен отказался от этой более чем разумной стратегии. На слушаниях в Банковском комитете Сената США в 1996 году по поводу его повторного утверждения он сказал, что он не хотел бы дискриминировать тех, кто не богат, и поэтому нуждаются в заимствованиях для игры на фондовом рынке (sic). Как он хорошо знал, трейдеры, покупающие акции на марже, в массе своей не бедняки и нуждающиеся, но профессиональные агенты ищущие «бесплатного сыра». Интересно, однако, то что в точности тот же аргумент Гринспен будет повторять для обоснования своей пропаганды кредитования sub-prime ипотеки, чтобы позволить небогатым людям приобщиться к прелестям владения недвижимостью, порождение его политики после 2001 года. [15]

Фондовый рынок начал падать в первой половине 2000 года, и не потому, что выросла стоимость рабочей силы, а потому, что были, наконец, достигнуты границы доверия инвесторов. Финансовая пресса, включая Wall Street Journal, который год назад славословил руководителей dot.com пионерами Новой Экономики, сейчас высмеивала публику за то, что она поверила в вечный рост акций компаний, которые никогда не принесут прибыли.

Новая Экономика, как сказал один из авторов Wall Street Journal, в настоящее время «выглядит как старомодный кредитный пузырь». [16] Во второй половине 2000 года, американские потребители, чье соотношение задолженность-доход дошло до рекордно высокого уровня, начали уходить. Рождественские продажи пошли вниз, и в начале января 2001 года Гринспен отступил сам и пошел на снижение процентных ставок. В результате 12 последовательных сокращений ставки ФРС снизились с 6% вплоть до послевоенного наинизшего уровня ставки 1% в июне 2003 года.

Гринспен держал ставки ФРС на этом историческом минимуме, невиданном со времен Великой депрессии, до 30 июня 2004 года, когда он начал первое из четырнадцати будущих последовательных повышений ставки вплоть до ухода в отставку в 2006 году. Он поднял фондовые ставки ФРС от низкого уровня в 1% до 4,5% в течение 19 месяцев. В ходе этого процесса он убил пузырь, несущий золотые яйца недвижимости.

Из выступления в выступление председатель ФРС разъяснял, что его ультра-легкий монетарный режим после января 2001 года был нацелен на поощрение инвестиций в ипотечное кредитование. Этот феномен sub-prime, ставший возможным только в эпоху секьюритизации активов и отмены ограничений Гласса-Стигала в сочетании с нерегулируемой внебиржевой торговлей деривативами производных, был предсказуемым результатом преднамеренной политики Гринспена. Тщательное изучение исторических записей делает это факт совершенно очевидным. продолжение статьи, читать статью дальше »