21 декабря 2009 года исполнилось 130 лет со дня рождения одного из крупнейших государственных деятелей ХХ века - И.В.Сталина. Не только юбилей столь масштабной фигуры заставляет снова говорить о месте и роли Сталина в истории Советской России и в мировой истории в целом, но и давно назревшая необходимость научного, не конъюнктурного изучения истории советской эпохи сталинского времени.

Несмотря на обилие публикаций, посвящённых Сталину и истории сталинского СССР, настоящих научных исследований, лишённых идеологических заклинаний и славословия, критиканских штампов хрущёвского времени, западно-либеральных проклятий в адрес генералиссимуса, очень мало. Да и имеющиеся созданы на недостаточной источниковой базе, их авторы в силу многих причин не могли пользоваться огромным массивом документов, которые рассекречены сравнительно недавно. Особенность общественного восприятия Сталина в массовом сознании, заданная ХХ съездом КПСС, очевидно, сказалась и на избирательном рассекречивании архивов.

Частичная реабилитация Сталина в брежневскую эпоху, немного уравновесившая обвинительный уклон в оценке его образа, заданный Хрущёвым, происходил, скорее, на уровне искусства и культуры, чем в научных трудах.

Так получалось, что общественно-политические условия не позволяли до сих пор объективно подойти к исследованию основных событий сталинской эпохи. При Сталине его деятельность вообще не была предметом научного анализа. При Хрущёве крайне негативная оценка Сталина диктовалась мотивами личной неприязни и была однобокой и ненаучной. При Брежневе осторожная реабилитация Сталина происходила, как уже сказано, скорее, на уровне искусства, чем объективного научного осмысления. В период развала СССР (т.н. «перестройка») Сталин в преобладающем общественном мнении окончательно стал исчадием ада.

И только сейчас в России, по мере завершения либерально-демократического эксперимента, складываются условия для непредвзятого исследования фигуры Сталина и его роли во многих крупных событиях истории СССР. Речь идёт об индустриализации, коллективизации, загадке 37-го года («Большой террор»), борьбе с троцкистски ориентированной партийной и советской бюрократией, Великой Отечественной войне, обращении режима к Церкви, возвращении к историческим русским традициям и ценностям.

Самый главный изъян существующих оценок личности Сталина - в их мистических преувеличениях способности и могущества его злой воли. И сейчас советскому вождю приписываются мифические способности и нечеловеческая воля по организации террора в масштабах всей страны с миллионными жертвами, в умении подчинять себе всё и вся.

Такие оценки деятельности Сталина расходятся с некоторыми фактами истории 30-х гг. СССР, но и с общей рациональной методологической установкой в исторической науке: возможности одного человека, какой бы огромной властью они не порождались, всегда конечны и ограничены. То, что приписывается Сталину, как позитивного, так и негативного, выходит далеко за пределы человеческих возможностей и под силу либо Богу, либо дьяволу. Очевидно, ни тем ни другим Сталин не был.

Традиционные версии, демонизирующие Сталина, так и не дают логически непротиворечивого и исчерпывающего объяснения действиям Сталина, например причинам «большого террора» 37-го года без конечной отсылки к его злой воле, не объясняют мотивов его поведения накануне нападения Германии на СССР и пр. Причина чисток 37-го года так и осталась, по большому счёту, непонятной.

Общие объяснения сводятся к следующим: «такова система, которую создал Сталин», т.е. снова отсылки к злой воле, «жёсткое, даже с упреждением, подавление любой оппозиции Сталину лично и правящему режиму» - это снова ссылка на злую волю, «нехватка рабочих рук для ускоренной экономической модернизации пополнялась за счёт рабской рабочей силы заключённых, для чего и фабриковались политические дела» и снова, хотя бы частично, для объяснения привлекается злая воля вождя.

Последняя версия сколь оригинальна, столь и бездоказательна. Она задним числом подгоняет возможное объяснение под свершившийся факт и не пытается поставить этот факт в один ряд с другими для выработки общей объяснительной гипотезы. Вряд ли когда-либо можно доказательно обосновать, как и опровергнуть, подобную гипотезу. А раз так, она лишена научного смысла. Говоря по существу, именно это объяснение больше всего противоречит статистическим фактам о количестве политзаключённых и соотношении их числа с численностью уголовников.

Темы, которые лежат в основе антисталинской идеологической кампании, особенно на Западе, а с некоторого времени и в ряде государств СНГ (Украина, Прибалтика, Грузия, отчасти Казахстан), сосредоточиваются вокруг ГУЛАГа, репрессий, в частности «Большого террора» 37-го года, государственного произвола в отношении личности гражданина, плохой готовности к войне с Германией, чрезмерно высокой цены Победы, произвола в межэтнических отношениях, в частности высылкой с мест постоянного проживания некоторых этнических групп.

После введения в научный оборот новых важных документов необходимо по-новому осмыслить и те, которые уже давно известны. Вообще, дело даже не в недостатке информации, а в недостатке объяснительных версий и гипотез, непредвзято описывающих мотивы действий Сталина на основе имеющейся информации и истолковывающих его роль в советской и всемирной истории.

В свете новых данных необходимо сосредоточиться на исследовании роли партийной бюрократии в принятии важнейших государственных решений, истории разработки и принятия Конституции 1936 года, на причинах фактической смены сталинской группой политического режима - отказа от диктатуры пролетариата и провозглашения СССР государством рабочих и крестьян.

Крайне важно понять причины введения новой избирательной системы на основе альтернативных выборов, которую планировалось закрепить в Конституции, а также причины отказа Сталина от неё. Целесообразно ещё раз по-новому рассмотреть вопрос об инициаторах репрессий, в роли которых выступила основная часть высшей партийной бюрократии, а не Сталин; на природе скрытой внутрипартийной борьбы, которая фактически велась все 30-е годы против Сталина и его окружения со стороны противников отказа от диктатуры пролетариата.

Так, сейчас очень поверхностно рассматривается история разработки и принятия Конституции СССР 1936 года. Традиционная, она же антисталинская версия сводится к стремлению Сталина создать красивый фасад ужасному по своей сути режиму. Сама Конституция расценивается как сугубо декоративный документ.

Сейчас уже фактом можно считать стремление Сталина и некоторых его сторонников ввести новую избирательную систему на альтернативной основе, закрепив такой порядок в готовящейся Конституции. Очевидно, что такой шаг был продолжением радикальных реформ советского общества, причём не только социально-экономических, связанных с технико-технологической модернизацией, но и политико-идеологических, связанных с частичным изменением некоторых мировоззренческих, теоретических основ советского государства, заложенных Октябрьской революцией и Лениным. С 1931 года начинается отказ от риторики и некоторых принципов Октября и ленинизма, что очевидно на примере отказа от курса на мировую революцию во внешней политике и от диктатуры пролетариата – во внутренней.

По новой Конституции советское государство объявлялось государством рабочих и крестьян, что логично влекло за собой участие крестьян (а не только рабочих, как при диктатуре пролетариата) в выборах кандидатов в органы власти. По своему значению такой шаг означал со стороны Сталина фактическое прекращение классовой, т.е. гражданской, войны. Это заставляет по-иному взглянуть на роль и место последующих событий – волны арестов в Армии и «большого террора» 1937 года.

Сталин фактически, начиная альтернативные выборы в Верховный и местные Советы, когда, кроме кандидатов от правящей и единственной партии ВКП(б), сталинская группа планировала разрешить выдвижение параллельных кандидатов от общественных организаций, профессиональных и творческих союзов (а архивные документы это подтверждают) и введение всеобщего избирательного права за счёт возвращения его крестьянам – не мог не задеть огромную партийную бюрократию.

Начавшаяся индустриализация и коллективизация показала нарастающую неэффективность созданной в 20-е годы системы государственно-партийного руководства СССР. Засилье бюрократии, угрожавшее потерей управляемости страной и страх народных возмущений, также, вероятно, были причинами, подтолкнувшими Сталина к реформам.

Бюрократия была частью партии, поэтому не организовывала отдельных заговоров, её сопротивление сталинским реформам имело пассивный, саботирующий характер. В чём это сопротивление проявлялось, какое давление на сталинскую группу оказывалось партийной бюрократией – это предстоит выяснить. На данный момент имеется хорошо обоснованная гипотеза¹, что именно высший и средний слои партийной бюрократии (первые секретари союзных республик, Крайкомов и Обкомов партии, их аппараты) настойчиво саботировали политическую реформу с целью срыва избирательной системы. Конкурентные выборы напрямую угрожали их положению в партийно-политической системе СССР. Партийная бюрократия, втягивая Сталина в «охоту на ведьм», нагнетая шпионскую истерию в массах населения, ставила Сталина фактически в положение заложника этих настроений. Вероятная цель – показать нецелесообразность и невозможность введения всеобщей избирательной системы и конкурентных выборов в условиях тотальных «заговоров», «вылазок классовых врагов» и пр.

Неизвестно, поверил ли Сталин в разного рода заговоры, но объективно он вынужден был, оправдываясь в глазах населения и рядовых коммунистов, удовлетворять сформированный партийной бюрократией массовый запрос на уничтожение «врагов народа». Традиционные оценки Сталина, очевидно, не предполагают, что мог быть обычный саботаж политике «всесильного» вождя. Более того, в рамках традиционных, т.е. выраженных антисталинских подходов, факт такого саботажа даже не замечается как факт.

Одними из первых под удар репрессий попали как раз те, кто и призывал на голову врагов всяческие проклятия. Но вал репрессий действовал далее независимо от Сталина и желания тех же первых секретарей: сведение личных счётов, преследование реальных виновных и жертв доносов смешались между собой.

Но сама эта гипотеза показывает, что у Сталина не было единоличной власти, он не обладал всемогущей волей, а его группа, несмотря на то что добилась отмены диктатуры пролетариата и предоставления избирательного права крестьянам, не смогла довести в 1936-37 гг. политическую реформу до конца (как и позднее, после войны).

За личной борьбой за власть между группами Сталина и Троцкого также необходимо видеть борьбу двух принципиально различных позиций: Сталина – традиционного реалиста, видевшего необходимость сосредоточения ресурсов на защите реальных государственных интересов СССР, а не на ослабляющей борьбе со всем миром под лозунгами «мировой революции», и Троцкого – экстремиста и апологета революционного насилия, страстно желавшего швырнуть Россию в топку «мировой революции».

Ликвидация троцкистской оппозиции уберегла СССР от втягивания в страшные по своим последствиям авантюры. Очевидная здесь позитивная роль сталинской группы должна быть в дальнейшем раскрыта детальнее.

Новые документы дают основание по иному оценить роль Сталина в отношении Церкви. Историки говорят о введении в научный оборот материалов заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 12.09.1933 г., в которых идёт речь об инициативе Сталина прекратить давление на Церковь. Если это так, то не Великая Отечественная война послужила причиной возвращения Сталина к традиционному духовному институту и основе русской национальной культуры, а некие более глубинные мировоззренческие установки.

Стремление Сталина к гуманизации советского постреволюционного общества, к прекращению классового конфликта с крестьянством внутри страны после коллективизации, к серьёзным реформам партийно-государственной системы СССР очевидно. Именно Сталин и его группа покончили с революционной чрезвычайщиной и вернули общество к нормальной жизни, регулируемой законами и традиционными нормами.

Почему эти реформы удались лишь частично и сопровождались на определённом этапе репрессиями и масштабным нарушением советских законов - вопрос многосложный. О роли партийной бюрократии в этом процессе мы уже сказали. Однако это не всё. Необходимо внимательно рассмотреть роль Сталина в арестах армейской верхушки. Нельзя пройти мимо факта жёсткого давления троцкистской части руководства РККА во главе с Антоновым-Овсеенко на ПБ и ЦКК, на всю сталинскую группу. В 1937 году Сталин, помня, вероятно, о том письме Антонова-Овсеенко 23–го года, в котором тот пригрозил двинуть части на Москву, чтобы привести в чувство зарвавшееся партийное руководство, на Военном совете при Наркомате обороны 1 – 4 июня 1937 года, объясняя идущую волну арестов в армии, бросил в зал: «Хотели из СССР сделать вторую Испанию». Тогдашний контекст этой фразы всем был понятен: имелся в виду барселонский мятеж троцкистов в тылу республиканской власти во время гражданской войны в Испании.

Очевидно, нуждается в серьёзном исследовании вопрос о том, как расценивала армейская верхушка инициативу сталинской группы в радикальном реформировании партийно-политической системы советского общества и отказе от некоторых принципиальных положений программы Октябрьской революции; поддерживала она эту инициативу или нет? Были ли у советских военных верхов мотивы для отстранения сталинской группы от власти? От этого зависит оценка арестов военных: «репрессии» или законная процедура ликвидации мятежных элементов?

И наконец, позитивная роль Сталина в истории России ХХ века огромна, она очевидна. Преодоление технико-технологической и научной отсталости СССР за годы первых предвоенных пятилеток, колоссальный, беспрецедентный по масштабам экономический рывок, создание современных образования и науки, регулярно поставляющих в экономику кадры высочайшей квалификации, достижение поголовной грамотности – это достижения эпохальной важности, настоящее советское экономическое чудо задолго до японского, корейского и китайского чудес. Также очевидно, что именно при Главковерхе Сталине СССР сокрушил сверхдержаву того времени - гитлеровскую Германию. Разумеется, разговор о нашей победе в Великой Отечественной и Второй мировой войнах без имени Сталина, при всех оговорках, невозможен.

Наличие множества неисследованных проблем и неясностей мотивов поведения как Сталина, так и иных субъектов партийно-государственной машины СССР, отсутствие удовлетворительных причинно-следственных объяснений без явных или скрытых отсылок к «злой воле» Сталина даёт основание осторожнее относиться к обвинениям в его адрес.

Фигура Сталина в силу мощных и отдалённых во времени последствий тех событий, в которых он принимал участие, а на некоторые оказывал решающее влияние, вероятно, всегда будет вызывать споры. Сам этот факт говорит лишь о том, что контраст между однозначно позитивными, конструктивными его решениями и негативными или неоднозначными слишком велик.

Но это также показатель того, более важного сейчас для всех, кто ценит нашу общую российско-советскую историю, обстоятельства, что они, эти масштабные, позитивные и очень важные для страны решения, у Сталина были, и именно они больше всего нуждаются сегодня в объективной оценке.

¹ Жуков Ю. Народная империя Сталина. М.: Эксмо, 2009. – 336 с.